Исходя из перечисленного в первой части текста, кажется маловероятным факт того, что в нынешнем формате азербайджанской оппозиции удастся добиться коренных изменений в стране. Просто потому что классическая, старая гвардия не готова полностью вложится в борьбу.
Я туда не пойду, а то дубинка в голову упадет
Чего стоит тот факт того что начиная с 2000 года лидеры оппозиции не присутствовали не в одной несанкционированной акции – 13 лет назад в сентябре, когда шли массовые столкновения между сторонниками оппозиции и полицией, Али Керимли в окружении своей охраны и ближайших соратников на короткое время появился перед дворцом Республики, а Иса Гамбар – перед зданием Бешмертебе. Довод о том что «необходимо обеспечить безопасность лидеров» уникален и может прокатить лишь в Азербайджане. Как и ссылка на зверство азербайджанских силовиков. Конечно, по жесткости азербайджанская полиция даст к примеру, российской сто очков фору – многие не забыли скандал вокруг «жемчужного прапорщика» в Санкт Петербурге. Напомним, тогда полицейский, который ударил кулаком в лицо участника оппозиционной акции, не только лишился службы, но и получил пускай и условный, но все-таки срок. В этом смысле сравнивать московскую и бакинскую и полицию – это все равно что сравнить московскую и исландскую – напомним, недавно исландские полицейские, застрелившие человека, который стрелял по ним, обратились за помощью к профессиональному психологу, а глава МВД страны принес извинения и соболезнования родным и близким погибшего преступника. Но кадры, показывающие, как спецназ избивает белорусских оппозиционеров на митинге 19 декабря 2010 года обошли весь мир – двух оппозиционных кандидатов в президенты – Андрея Санникова с минской Площади Незалежности, а Владимира Некляева забрали с больничной койки. Все то же самое происходила во время предыдущих выборов в 2006 году с другим оппозиционным кандидатом – Александром Козулиным, который возглавил шествие соратников, недовольных откровенной подтасовкой итогов прошедших тогда президентских выборов. В этих странах аргументация о безопасности лидеров протестного движения моментально стоило бы карьеру политику – призыв «вы выходите на митинг, но я не приду, там опасно» просто никто бы не понял. Азербайджанское общественное мнение в этом смысле демонстрирует чудеса толерантности к своим политическим лидерам.
Что позволено хлопцу – не дозволено джигиту?
При всем перечисленным в стране существуют факторы, которые объективно мешают азербайджанской оппозиции в организации эффективной работы. Это в первую очередь касается скудности финансовых ресурсов оппонентов режима. В адекватной ситуации основа финансирования политических сил страны – это местные источники. В Азербайджане вопрос о финансировании оппозиции местными ресурсами был закрыт 15 лет назад – когда Гейдар Алиеву, вопреки ожиданиям, в 1998 году не удалось оформить «элегантную победу» и пришлось провести тотальные фальсификации итогов выборов и разгромить протестующих. Впервые столкнувшись с организованным сопротивлением внутри страны и масштабным международным давлением, власти взялись за доноров оппозиции внутри страны. В результате последняя оппозиционная структура – Партия Национальной Независимости лишилась источников внутреннего финансирования. К 2003 году даже для негосударственных СМИ реклама стала заветной мечтой.
Параллельно с этим, во всех трех республиках, в которых за последние 10 лет оппозиции удавалось добиться смены власти – в Украине, в Грузии и даже в Киргизии, оппоненты режима имели пускай и разный по силе, но все равно определенный финансовый и даже административный ресурс. В Грузии у Михаила Саакашвили была заметная поддержка со стороны среднего этажа чиновничества, в Киргизии в 2005 году на стороне Курманбека Бакиева играла южная, а в 2010 году на стороне объединенной оппозиции участвовала северная элита страны. Украинская ситуация с нашей реальностью вообще не идет не в какое сравнение – протесты против режима Виктора Януковича поддержали главы основных западных областей страны – Львовской, Тернопольской и Ивано-Франковской. В этих регионах главы областей выступали на антиправительственных митингах, областные парламенты буквально устроили между собою состязание в резкости принятых заявлений, направленных против центральной власти в Киеве. Дальше всех зашли законодатели из Ивано-Франковска, которые решили перенести свои заседания на Майдан Незалежности в украинской столице. В этом смысле сравнение в азербайджанском сегменте социальных сетей последних событий в Киеве со ситуацией в Азербайджан, с упреками как в адрес оппозиции так и пассивности протестного электората может показаться убедительным лишь с первого взгляда. Кроме западной части Украины, антиправительственные настроения стали господствующими в том числе для определенной части киевского чиновничества – к примеру МИД Украины выступило со специальным заявлением, осуждающим применение силы против демонстрантов в Киеве, а своих студентов, объявивших забастовку на протесты публично благословлял ректор Киевского Государственного Университета имени Тараса Шевченко (а теперь представим себе на его месте Абеля Магеррамова. Без улыбки получится?). Несравнимы и финансовые возможности – за три года нахождения у власти, Виктор Янукович так и не уничтожил кошелки оппозиции – включая самого толстого из них, «сахарного короля» Петра Порощенко. В этом отношении украинским революционерам могут позавидовать и россияне – если учесть историю банкира Алексея Лебедева, публично поддержавшего Алексея Навального и скрывавшегося после этого в вотчине российской олигархической оппозиции – в Лондоне. После этого передаваться мазохистскому самобичеванию, указывая на то что на киевский Майдан Незалежности вышли полмиллиона, становится просто бессмысленностью. Азербайджанская ситуация может быть сравнима лишь с белорусской. Прежде всего потому что, методы правления официального Баку и Минска практически идентичны. Разница между МГИМО и вечерним отделением Могилевского Государственного Университета тут не особо заметны. Только в Минске на ежегодные Чернобыльские шляхи – оппозиционные акции, которые обычно официально санкционируются собирают последние 3 года меньше тысяча человек. В Баку столько людей было на несанкционированных акциях оппозиции в 2011 году.
Трое с ларца…
Еще один момент, который влияет на протестную активность – это безусловно, сменяемость лидеров этого самого протеста. Азербайджан в этом отношении уникальный случай. Только тут в течение последних 20 лет господствующие позиции у оппонентов режима мало изменилось – если не считать кончины Абульфаза Эльчибея. Даже с Этибаром Мамедовым, который после провального выступления на президентских выборах 2003 года, вроде бы ушел в частный бизнес, не все однозначно – в кулуарах утверждают, что почетный лидер ПННА ждет своего часа чтобы вернутся за руль своей партии. Его периодические появления в СМИ в моменты роста политической активности в обществе могут быть этому дополнительным подтверждением. Скорее всего по этим же стопам пойдет и башган «Мусават» – Иса Гамбар уже третий год обещает покинуть пост председателя. Но вряд ли что-то может ему помешать сохранить за собой особый статус – к примеру, того же почетного председателя и продолжить свой контроль над партией.
Между тем, кроме всего вышеперечисленного, ситуация несменяемости вызывает чувство усталости у электората. И это не азербайджанское ноу хау – в 2004 году норвежцы на выборах провалили Рабочую партию, хотя именно при продолжительном правлении этой партии страна заняла первое место в мире по уровню жизни. Аналогичное ситуация была и в Японии с Либерал демократами в 2010 году. Есть еще один немаловажный момент – подсознательно за все поражения последних 20-ти лет общественное мнение возлагает именно на своих лидеров. В принципе это оправдано – даже в футболе за неудачное выступление обычно отвечает тренер. Только политику в данной ситуации труднее – в отличие от тренера, который может перетасовать игроков, политическому лидеру поменять или переформатировать народ будет сложнее. Такое из истории политики удавалось лишь Моисею – и то за 40 лет скитаний по пустыням и сам Моисей не увидел плодов своей деятельности.
Еще одно подтверждение усталости общественного мнения от действующих политических лидеров – события весны – осени этого года. Можно вспомнить, к какому подъёму в протестной активности привело появление новых лидеров – сначала Рустама Ибрагимбекова, а потом и Джамиля Гасанлы. У протестного движения открылось новое дыхание – притом этот подъем не смогли сбить даже жесткие репрессии, которых проводила власть весною – летом и поведение Рустама Ибрагимбекова, которое вызывало к нему вопросов даже не как политику, а как к человеку. И вряд ли у единого кандидата было бы для агитации времени больше чем 2 месяца, власти удалось бы с такой легкостью перешагнуть через 9 октября.
Впрочем, вряд ли это можно расценить как позицию, присоединяющуюся к распространённому в основном в социальных сетях требованиях уходу нынешних лидеров оппозиции со своих постов. Нахождения Исы Гамбара и Али Керимли на своем посту мало влияет на появления новых фигур. Необходимость этого появления понимают и сами руководители старой гвардии – иначе объяснить солидарное выдвижение единого оппозиционного кандидата в президенты впервые в истории Азербайджана очень сложно объяснить. И есть еще один момент. Ясно что в дальнейшей перспективе нынешние лидеры азербайджанской оппозиции не могут рассчитывать на господствующие роли у протестного электората. Но немаловажно – есть реальность, когда определенное количество людей – составная часть протестного электората готова идти именно за определенным лидером и только за ним.
Самым идеальным казался формат, выбранный в августе – когда оппозиция выбрала единого кандидата – Джамиля Гасанлы. Важный момент – профессор Гасанлы – человек без антирейтинга, без негативного багажа. И значит трудно уязвим для выпадов власти. Особняком новый лидер выделяется и формой своих выступлений – привыкший общаться со студенческой аудиторией, он как перед камерами, так и на многочисленных митингах чувствует себя достаточно комфортно. Это проявляется настолько, что его привычка «тыкать» незнакомым людям не вызывает раздражения даже у интеллигенции. И наконец, Джамиль Гасанлы известен своим самоотверженным стремлением лезть в драку, даже когда она уже почти проиграна. В июне 1993 года, он стал госсоветником президента Эльчибея по гуманитарным вопросам, когда правительство Народного Фронта уже шло ко дну. В августе он стал единым кандидатом, когда было уже ясно – игра провалена, помешать очередному воцарению представителя клана Алиевых не получится.
Правда, азербайджанская оппозиция доказала, что она может испортить даже свои хорошие начинания. При всех перечисленных моментах, Джамиль Гасанлы за прошедшие 4 месяца так и не смог выйти из тени председателя ПНФА Али Керимли и превратится в самостоятельную фигуру. С другой стороны отметилась и партия «Мусават», которой кажется претит любой формат, где это партия – не хозяин банкета. Это партия чувствует себя вольготнее в окружении менее знаковых союзников, чем равноценных партнеров. Иначе объяснить заявления, следующие из этой партии о ее намерении в скором времени распрощаться с Нацсоветом очень трудно. Если только всерьез рассматривать распространённую в кулуарах сторонниками ПНФА версии о том, что уход из Нацсовета – задача, поставленная перед «Мусават» во властных коридорах.
