Евразийский экономический союз (ЕАЭС) может пополниться Ираном и если это произойдёт, то станет важнейшим геополитическим событием. Cпикер парламента Ирана
Мохаммад Бакер Калибаф
, вернувшийся в Тегеран после 3-дневной февральской поездки в Москву, заявил, что подготовка к началу переговоров о постоянном членстве Ирана в ЕАЭС начнётся в ближайшее время. Правда, в ходе визита не состоялась встреча Калибафа с Путиным, и официальных комментариев со стороны российского руководства не было, но такое заявление не могло быть сделано без согласования сторон. Намерение Ирана войти в экономический союз, созданный на постсоветском пространстве и сегодня объединяющий только бывшие советские республики, вызвало шок в международном сообществе.
Без сомнения, такой шаг выгоден обеим странам. Для России Иран – это сосед по Каспийскому морю, с населением на 2017 год в 80 млн человек. Он может экспортировать в Россию нефтепродукты, продовольствие, изделия лёгкой промышленности, оружие и агрокультуры. На 2020 год экспорт Иран в страны ЕАЭС составил около 2,2 млн тонн товаров на $824 млн. Импорт Ирана из ЕАЭС достиг 2,7 млн тонн товаров на $956 млн. Но эксперты считают, что есть потенциал для увеличения товарооборота до $20 млрд. Россия может предложить Ирану разнообразный ассортимент продуктов питания, непродовольственных товаров, стройматериалы, мебель, различную технику. А также проекты в сфере строительства, транспортной и социальной инфраструктуры. Их может финансировать Евразийский банк развития, учреждённый Россией и Казахстаном, с уставным капиталом в $7 млрд, что, в перспективе, будет выгодно всем.
Но главный интерес и Ирана, и России – это осуществление транспортного проекта “Север – Юг”. Иран – наиболее выгодный для России путь в Индию, которую от России отрезают Пакистан, со своим территориальным конфликтом с Индией и Афганистан – самая горячая точка Евразии. И если бы даже ситуация в Афганистане урегулировалась, горный рельеф местности не способствует созданию транспортного коридора.
Таким образом, наиболее перспективна перевозка грузов по транспортному коридору через Иран к порту Чехбехар на берегу Оманского залива, откуда открывается прямой путь в Индию. Этот проект обсуждается давно, но присоединение Ирана к ЕАЭС переведёт это обсуждение в практическую плоскость. Порт Чехбехар настолько значим, что администрация Трампа, введя санкции против Ирана, сделала для него исключение. К тому же, как считают российские эксперты, вступление Ирана в ЕАЭС способствует взаимному развитию проекта “Север – Юг” и китайской инициативы “Один пояс, один путь”. Помимо Индии, торговые маршруты, могут быть проложены в Ирак, Кувейт, Катар, ОАЭ, Саудовскую Аравию, Оман, Йемен, Шри-Ланку, страны Африки, Индокитая, Океании. Особенно, если провести работы по углублению порта и провести к нему дополнительные железнодорожные ветки, что позволит загружать крупные суда и перевозить товары по низкой цене.
Однако, когда речь идёт о таком масштабном проекте, всегда есть подводные камни. Например, тот же порт Чехбехар рассматривается в качестве основного конкурента, расположенного менее чем в 170 километрах от него, пакистанского порта Гвадар — ключевого порта китайско-пакистанского экономического коридора и важного звена в проекте “Один пояс, один путь”. Тегеран решительно отрицает соперничество между портами, считая, что они будут дополнять друг друга. Но, видимо, в Дели думают по-другому, поскольку все попытки Индии проложить торговый маршрут через Пакистан успехом не увенчались из-за территориального спора вокруг территорий Джамму и Кашмир. И одной из целей Индии является противодействие развитию пакистанского порта Гвадар. И это не единственная проблема. В своих комментариях эксперты затрагивают преимущественно экономические вопросы и открывающиеся перспективы. Но, вместе с перспективами, появляются и вопросы, например о том, каким образом в новом составе будут осуществляться четыре основополагающих принципы ЕАЭС — движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы.
Полноценная интеграция Ирана в ЕАЭС, прежде всего, упирается в решение инфраструктурных проблем. О транспортном коридоре “Север — Юг”, связывающем российские порты Балтики с иранскими портами на Индийском океане, говорят давно. На бумаге он существует больше двух десятилетий, но реальные шаги были предприняты только в последние два-три года. Между Россией и Ираном нет прямого железнодорожного сообщения, но строительство ветки Астара – Решт соединяет железные дороги Ирана с азербайджанской и российской транспортными системами. Кроме того, завершено строительство железной дороги Решт — Казвин, откуда идёт колея на Тегеран. Правда, строительство этого, всего-то 164-километрового участка, продолжалось 13 лет.
Кроме того, Иран до сих пор не ратифицировал принятую еще в 2018 году Конвенцию о правовом статусе Каспийского моря считая, что территориальные воды Ирана несправедливо малы. Еще одной проблемой при вступлении в ЕАЭС является желание Ирана увеличивать объём финансовых расчётов в национальной валюте. Между тем, после введения санкций, Иран был вынужден зафиксировать курс риала и ограничить операции с иностранными валютами для физических лиц. В результате, в стране возникло два валютных рынка. Уполномоченные властями экспортёры ведут расчёты по официальному курсу, который отличается от формирующегося стихийно т.н “уличного” курса.
К тому же, в марте 2021 года, уровень инфляции за год составил 48.7%, а продовольственная инфляция достигла 67%. Страны ЕАЭС такой уровень инфляции давно забыли, и эксперты считают, что без возвращения Ирана на мировой рынок нефти улучшить экономическую ситуацию невозможно. А свободный рынок труда в ЕАЭС откроет для иранцев возможность трудоустройства в России, хотя бы там, где хорошее знание языка необязательно. Учитывая разницу в зарплатах и светский уклад жизни, следует ожидать массовой миграции из Ирана в Россию. А тут ещё интенсивная интернетизация в ЕАЭС, что плохо сочетается с низким качеством и цензурными ограничениями в иранской сети.
Членство Ирана в ЕАЭС несёт в себе ещё и геополитический вектор. Оно не даст укрепиться Турции и США на Каспии. Но это – только надводная часть айсберга. Не надо забывать, что проект “Север-Юг” затрагивает регион Персидского залива и, как считают российские эксперты, включение Ирана в ЕАЭС усиливает влияние России “по всей южной дуге потенциальной нестабильности вдоль границ России, противопоставляющей американским альянсам свои региональные союзы”. В Кремле эту политику обосновывают предвыборной риторикой демократов в 2020 году, декларировавшей возвращение Америки к блоковой политике альянсов, что Москва расценивает, как “глобальную проекцию военной силы”. А пытаясь разместить военные базы в Джибути и Судане, Москва стремится влиять на транзит через Баб-эль-Мандебский пролив, соединяющий Индийский океан с Красным морем и далее, через Суэцкий канал, со Средиземным. Так что, вступление Ирана в ЕАЭС стало бы крупным стратегическим выигрышем России.
Но сегодня процесс возможного вступления Ирана в ЕАЭС находится на начальной стадии и итоги подводить пока рано. Но Иран уже много лет находится под санкциями, а также обеспокоен усилением влияния Турции на Азербайджан, особенно после войны в Карабахе. Возможно, разговоры о вступлении в ЕАЭС надо расценивать как меру, направленную на стремление как-то улучшить ситуацию в Иране. Однако стабилизирует ли он таким образом свою экономику и финансовую систему — большой вопрос. На данный момент все члены ЕАЭС – это бывшие страны, входившие в состав Российской империи, а затем в СССР. В отличии от них иранская экономика формировалась и развивалась в совершенно иной политической, экономической и ментальной реальности и это вряд ли изменится.
Обращает на себя внимание, что разговоры о вступлении в ЕАЭС звучат только со стороны Тегерана. Официально Москва хранит молчание. И это обращает на себя внимание, поскольку до недавнего времени о вступлении Ирана в ЕАЭС разговоров не было вообще. К тому же порядок принятия в ЕАЭС новых членов предполагает подачу страной-кандидатом обращения на имя председателя Высшего совета ЕАЭС. От Ирана такое обращение не поступало. А если бы и поступило, на урегулирование всех процедурных вопросов, включая согласие всех стран-членов — России, Беларуси, Казахстана, Армении и Кыргызстана, понадобится время. Министр энергетики Ирана Реза Ардаканиан считает – полтора года. Но, для сравнения, значительно меньшей чем Иран, Кыргызстану, чья экономика и без того тесно связана с Россией, для вхождения в ЕАЭС понадобилось больше четырёх лет, а для пятнадцатого в мире по объёму национального производства Ирана, потребуется намного больше времени. Особенно если учесть, что осуществление проекта “Север – Юг” не затронет входящую в ЕАЭС Армению, а транзитные выгоды получит, не являющийся членом ЕАЭС и недружественный Армении, Азербайджан. К тому же нет гарантии, что страны ЕАЭС поддержат обращение Ирана и рискнут отношениями с США.
