Ещё в 2021 году позиции России на международной арене были прочны. Но война в Украине существенно сократила влияние Москвы в мире и особенно на постсоветском пространстве, включая и государства Центральной Азии. В российских СМИ заговорили, что политика центральноазиатских государств не всегда соответствует союзническому духу. Например, если после 2014 года лидеры этих стран избегали использовать термин “война” применительно к событиям в Крыму, теперь они говорят об этом открыто. Все помнят также слова президента Казахстана Токаева, сказанные президенту Путину во время пленарного заседания Петербургского международного экономического форума о том, что не признаёт ни один сепаратистский регион, а ДНР и ЛНР являются “квазигосударственными территориями”. Но наиболее раздражает Москву, что в Центральной Азии сегодня формируются логистические маршруты в обход России. Например, в сентябре 2022 года в Узбекистане во время заседания Шанхайской организации сотрудничества было подписано соглашение о строительстве железной дороги Китай – Кыргызстан – Узбекистан.
Надо полагать, центральноазиатские государства выбрали многовекторность в своей внешней политике, но не желают раздражать Россию. Тем более, что сегодня в Кремле не стремятся к показной поддержке центральноазиатских лидеров и последнее, что сегодня нужно руководству России – это напряжённость в отношениях с центральноазиатскими республиками, поскольку, из-за войны с Украиной и сокращения рынков сбыта из-за санкций, усилился интерес России к этим государствам.
За прошедшие после распада СССР три десятилетия у России сложились с бывшими союзными республиками Азии непростые отношения. В лучшем случае они базируются на основе взаимовыгодного сотрудничества. Несмотря на утверждения российских экономистов, что экономика справилась с войной лучше чем прогнозировали эксперты, есть мнение, что в 2023 году экономика России упадёт на 6,5% и ближайшие два года будет продолжать падать. Да и сам Владимир Путин, во время видеосовещания по экономическим вопросам, заявил, что в 2022 году дефицит федерального бюджета составил 3,3 трлн рублей, или 2,3 процента ВВП. При этом, эксперты сходятся во мнении, что параметры госбюджета на 2023 год не учитывают мобилизацию. Между тем, как считает директор Центра исследования экономической политики МГУ Олег Буклемишев, слухи о второй волне мобилизации, которую ожидают в России, подрывает чувство уверенности в завтрашнем дне у многих жителей России, включая и бизнесменов, и потребителей, вредит экономике, вырывая специалистов из сферы производства. Многое будет зависеть от того, что будет с экспортом и удастся ли его быстро переориентировать.
Этим и объясняется возросший интерес Москвы к государствам Центральной Азии. Однако такой интерес приводит к тому, что, если раньше для Москвы была важна только пророссийская позиция центральноазиатских режимов, то теперь она не может оставлять без внимания внутриполитические процессы, а тем более внутрирегиональные межгосударственные конфликты. Например – таджико-киргизский конфликт, в котором обе страны – члены ОДКБ. Столкновения имели место на границе Кыргызстана и Таджикистан в тот же день, когда в Узбекистане проходило, уже упоминавшееся, заседание Шанхайской организации сотрудничества. Несмотря на инциденты такого рода заметно развитие отношений в рамках тюркской интеграции, что не может не волновать Москву. Правящие в центральноазиатских странах режимы избегают демонстративной конфронтации с Москвой, но некоторое недовольство среди них заметно, и оно проявилось в прошлом году на саммите “Россия – Центральная Азия” в Астане в выступлении президента Таджикистана Эмомали Рахмонова. Сегодня лидеры государств региона ощущают всё большую самостоятельность и, к тому же, в эпоху интернета жители этих стран получают доступ к широкой международной информации, что стимулирует развитие обществ, предъявляющих своим правительствам новые требования.
Разумеется, в Кремле хотели бы сохранить за собой исторически сложившуюся систему отношений с центральноазиатскими государствами бывшего СССР. Но это не так-то просто, если учесть, что Туркмения, Таджикистан и Узбекистан не являются членами Евразийского экономического союза, хотя Узбекистан пользуется статусом страны-наблюдателя. А Узбекистан и Туркмения не являются членами ОДКБ и влиять на них затруднительно. Следовательно, в условиях антироссийских санкций, трудно ожидать дальнейшего расширения ЕАЭС и ОДКБ в регионе. Но центральноазиатские государства внимательно следят за ситуацией в этих международных организациях, независимо от того входят они в них или нет. В качестве примера можно привести пассивную позицию ОДКБ по Карабаху. В результате, и Азербайджан, и Армения недовольны российскими миротворцам.
В начале декабря прошлого года азербайджанские экологические активисты перекрыли Лачинский коридор, связывающий Карабах с Арменией. Азербайджан заявляет, что на подконтрольной армянам территории Карабаха продолжают работать рудники, причём, во вред экологии, а продукция вывозится в Армению. Одновременно Баку заявляет, что миротворцы пропускают в Карабах фуры с неустановленными грузами из Ирана, с которым у Азербайджана последнее время отношения испортились. С точки зрения Баку – миротворцы не должны перекрывать азербайджанцам проход в Карабах, который международно признан территорией Азербайджана. А Ереван настаивает, что основная миссия миротворцев — обеспечить безопасность живущих в Карабахе армян и требует, чтобы миротворцы разогнали перекрывающих дорогу азербайджанцев. Но это окончательно испортило бы отношения между Москвой и Баку, что отрицательно скажется на возможности продления присутствия миротворцев в Карабахе, истекающего в 2025 году. Тем более, что их мандат чётко не определён, а обязанности и полномочия более чем расплывчаты. В Азербайджане и так уже говорят о проармянских настроениях миротворцев и даже называют их “оккупантами”. В результате эксперты заговорили о кризисе сложившемся вокруг миротворческих сил в Карабахе. Вообще-то, учитывая войну в Украине, Москве сегодня не до Карабах, но азербайджанские эксперты настаивают, что российский миротворческий контингент стимулирует эскалацию и Россия должна занять более чёткую позицию, поскольку “период, когда можно было нравиться всем прошел”. Но в Москве понимают, что любой ответ ухудшит её положение. Ответ МИДа России на эти обвинения, коротко говоря, заключается в том, что без миротворцев было бы значительно хуже.
Ставка на государства Азии требует долгой и сложной переориентации экономики и, к тому же, ставит Россию в зависимость от Китая. Пекин не поддержал войну в Украине, но и не осудил ее. Он не оказал помощь России ни деньгами, ни оружием, ни в какой-любой другой форме, если не считать покупку российских энергоносителей по ценам значительно ниже рыночных. Как пишет “Вашингтон пост” российские официальные лица разочарованы тем, что, несмотря на заявления о “безграничном партнёрстве”, Пекин не спешит оказать Москве помощь, избегая нарушения западных санкций и одновременно, стремясь улучшить отношения со странами Запада. От дешёвых энергоресурсов из России Китай, конечно же, не откажется, но и ссориться с Западом ради неё не станет.
Китай позиционирует себя, как конструктивного члена международного сообщества, выступающего за сохранение мирового порядка. Открытая поддержка России бросила бы вызов тому международному имиджу, к которому стремится Пекин. Хотя некоторые эксперты всё-таки видят в таком нейтралитете пророссийский и антиамериканский аспекты. Но, в китайско-российских отношениях не всё гладко. Взять например интерес Пекина к Приамурской области, другим регионам Дальнего Востока и Арктике. Изменение климата открывают Арктику для судоходства и в дальнейшем, возможно, для эксплуатации природных ресурсов. А Россия, занимает почти весь север Евразийского континента, за исключением Скандинавии и рассматривает Арктическую зону, как свою стратегическую ресурсную базу. При населении всего в 2,5 млн жителей, эта зона даёт 12–15% ВВП страны, в ней добывается 80% газа, а также нефть, уран, никель, алмазы, редкоземельные металлы.
Россия рассматривает этот регион, как важный компонент своей безопасности и стремится к её освоению. А Пекин, во всяком случае официально, связывает свои интересы в Арктике с научными исследованиями, судоходством, разработкой природных ресурсов и экологией. Но российские эксперты видят за этим претензии Китая на роль глобальной державы и не исключают, что в ближайшем будущем Китай будет располагать большими чем Россия экономическими, финансовыми, технологическими и интелектуальными ресурсами. Они относятся к этому настороженно, тем более, когда Пекин заявляет, что судоходство по Северному морскому пути не должно регулироваться только национальным, подразумевая под этим российское, законодательством и настаивает на праве мирного прохода военных кораблей через воды арктических государств. Очевидно, что ключевые положения китайской и российской стратегий в отношении Арктики противоречат друг другу. Но Москва и Пекин эти вопросы не поднимают, чтобы избежать открытой конфронтации.
В прошлом среди российских экспертов можно было услышать мнение, что у России нет стратегии в отношении государств Центральной Азии, а заявления о “приоритете стран постсоветского пространства” носят декларативный характер. Можно было услышать упрёки, что в центральноазиатских государствах, время от времени, присходит смена режимов, ориентирующиеся на Россию политики старшего поколения теряют власть, и мало что делается для формирования среди молодого поколения пророссийских политиков. В результате сотрудничество России со странами региона, по старым лекалам, осталось в прошлом. Война в Украине позволила их правительствам сформировать свою внешнюю политику по новому. Сегодня они стараются балансировать между соблюдением западных санкций и теми возможностями, которые эти санкции открывают для бизнеса. Чтобы сотрудничество России со странами Центральной Азии развивалось, российские эксперты указывают на необходимость создать более благоприятные условия для среднеазиатских бизнесменов в самой России и постоянно принимать меры для сохранения лояльных к России режимов. Сможет ли Кремль всё это осуществить в сложившейся ситуации – покажет будущее. Если нет, — это откроет возможности для усиления в регионе влияния США и ЕС. Возможно также, что вакантным потенциалом политического, экономического и военного присутствия воспользуются Китай или Турция.
