Последние дни февраля ознаменовались в Грузии очередным политическим скандалом вокруг президента Грузии Саломе Зурабишвили.
На этот раз, находясь в Лондоне на мероприятии организации “Chatham House” и отвечая на вопрос о том, что некоторые расценивают грузинскую православную церковь, как “мягкую силу” России и когда скончается патриарх, который находится в пожилом возрасте, в церкви, имеющей большое влияние на общество в Грузии, может развиться прорусская тенденция, президент Грузии ответила, что причиной этого является слабость патриарха, что, по её мнению грузинская православная церковь слишком сблизилась с властью, предрасположена следовать ее политике и выразила надежду, что она сможет выбрать прогрузинского и проевропейского патриарха, а не прорусского.
Разумеется, заявление президента вызвало возмущение и в обществе, и среди церковной паствы, члены которой сочли слова президента оскорбительными. От верующих не отставали и политики. Одним из первых высказался экс-премьер Грузии Ираклий Гарибашвили, расценивший слова Зурабишвили, как попытку дискредитации церкви и высказал мнение, что это заявление раскрывает истинное лицо Зурабишвили. Резкой критике президента подверг и сегодняшний премьер-министр Грузии Ираклий Кобахидзе. В парламенте заявили, что ошеломлены словами Зурабишвили, расценивают их, как вмешательство во внутренние дела церкви и, что патриарха надо выбирать исходя не из его политических предпочтений, а из качеств священника и духовного наставника. Некоторые парламентарии высказали мнение, что, вмешиваясь в такие вопросы президент делает шаг к разобщению церкви и государства, поскольку в Грузии есть действующий патриарх и не дело президента обсуждать, какое влияние будет иметь тот или иной иерарх церкви.
Интересно заявление исполнительного секретаря правящей партии “Грузинская мечта” Мамуки Мдинарадзе: “Я не знаю, поменяла ли она вообще свое мышление, действительно ли она так думает или ей кто-то это поручает”. Он не объяснил, кого он подразумевает под “кто-то”, но депутат от правящей партии Рати Ионатамишвили подытожил мнение политиков заявив, что Зурабишвили вынесла себе приговор, позволив себе нападки на Католикоса-Патриарха и при этом намекнул, что она говорит то, что является нарративом оппозиционного “Национального движения”. Вообще-то в правящей “Грузинской мечте” давно говорят, что Зурабишвили руководствуется не государственными интересами, а своими амбициями и является частью “радикальной оппозиции”, которая “пытается расшатать ситуацию в стране, устроить революцию и в случае смены власти втянуть страну в войну”.
Говоря о “Национальном движении”, невозможно обойти молчанием личность её основателя Михаила Саакашвили. Он был задержан властями Грузии в 2021 году, когда нелегально пересёк границу Грузии и приехал в Тбилиси. Его приговорили к трем годам лишения свободы за помилование бывших сотрудников МВД, осуждённых за убийство Сандро Гиргвлиани, к 6 годам по делу избиения бывшего депутата парламента Валерия Гелашвили. Его также обвиняют в растрате бюджетных средств, разгоне акции протеста в ноябре 2007 года и вторжении в телекомпанию “Имеди”. Причём экс-премьер Грузии Ираклий Гарибашвили в одном из своих интервью прямо предупредил Саакашвили “Пусть ведёт себя прилично, а то добавим еще другие статьи” и, что Саакашвили полностью отбудет все 6 лет заключения.
Тем не менее, Нацдвижение постоянно требует его освобождения и, надо сказать, это требование поддерживают некоторые иерархи церкви. Известно, что его посещали митрополит Ахалкалакский, Кумурдойский и Карский Николоз Пачуашвили и епископ Маргвети и Убиси Мелхиседек Хачидзе. Они настаивают на “всеобщем примирении” в отношении Саакашвили. Но не все в церкви так считают. Среди них местоблюститель патриаршего престола, митрополит Сенаки и Чхороцку Шио Муджири, считающий, что всеобщее примирение часто интерпретируют неверно и что “зло также должно быть остановлено справедливым наказанием” и “иногда, в крайних случаях, мы должны отсесть такого человека из нашей жизни или из общества”. Его выбор патриархом местоблюстителем некоторые иерархи церкви сочли неожиданным. Правда это звание не гарантирует будущее место патриарха, но он возглавит Грузинскую православную церковь до избрания нового патриарха и может председательствовать в Синоде при жизни Илии II, “учитывая возраст и здоровье патриарха”. Кстати говоря, Шио Муджири появился на страницах прессы не впервые. Летом 2023 года в грузинских СМИ распространилась информация о его возможном отравлении.
Шквал критики обрушился на Зурабишвили и со стороны церкви. Крайне радикально высказался митрополит Ванский и Багдадский Антон Булухия, назвавший её “неадекватной женщиной”. В целом, в церкви считают, что “президенту, тем более считающей себя прихожанкой Церкви, неэтично говорить о слабости нынешнего патриарха и тем более о его смене”. А епископ Цалкской епархии Григол Кация высказал мнение, что слова президента – это какое-то предвыборное заявление.
Выборы в Грузии намечены на 26 октября 2024 года и их специфика в том, что, согласно конституции, предыдущие выборы стали последними прямыми президентскими выборами. На следующих выборах президент будет избран голосованием 300 членов Коллегии выборщиков, состоящей наполовину из депутатов парламента и стольких же делегатов регионов.
В политике всё возможно, но в Грузии мало кто ожидает, что Саломе Зурабишвили будет снова избрана президентом. Она неоднократно вызывала раздражение членов правящей партии, которая в прошлом году даже собиралась объявить ей импичмент за нарушение конституции. Тогда она отправилась в зарубежные поездки на переговоры, не получив разрешения правительства. Кроме того, в Грузии помнят скандал 2019 года, когда она помиловала заключённых, среди которых оказались не только убийцы, но и лица, осуждённые за реализацию наркотиков и разбой. К тому же Зурабишвили часто говорила, что правительство Грузии не делает всё возможное для сближения с Евросоюзом. В прошлом году, выступая в парламенте, она помимо всего прочего обвинила “Грузинскую мечту” в сворачивании с прозападного курса.
В политическом контексте основная проблема заявления президента Грузии заключается в том, что она, будучи одним из высших лиц в государстве, среди прочего затронула вопросы относящиеся сугубо к компетенции церкви. Государственно-церковные отношения в Грузии регулируются конституционным соглашением 2002 года. Этот документ является наивысшим в Грузии юридическим актом после конституции и дает ему определённые привилегии, что стало причиной критики Грузии, в том числе и со стороны Венецианской комиссии, в заключении которой сказано, что придание ему конституционного статуса противоречит принципам секулярного государства.
Но в принципе, практика заключения соглашений между государством и религиозными организациями широко распространена в различных странах. Христоматийным примером этого является Латеранское соглашение между итальянским государством и Святым Престолом. Что касается Грузии, то статья 8 конституции гласит, что “Государство наряду со свободой убеждений и вероисповедания признаёт особую роль Грузинской Апостольской Автокефальной Православной церкви в истории Грузии и ее независимость от государства. Отношения Грузинского государства и Грузинской Апостольской Автокефальной Православной церкви определяются конституционным соглашением, которое в полной мере должно соответствовать общепризнанным принципам и нормам международного права в области прав и свобод человека”.
Необходимо объяснить, почему правительство Грузии во главе с Эдуардом Шеварднадзе решило регулировать отношения с церковью путём заключения соглашения, а не принятия, например закона о религиозных организациях. Для этого необходим небольшой экскурс в историю. Православие в Грузии всегда было государственной религией. А в Российской империи после реформы Петра I было упразднено патриаршество и руководство церковью осуществлял Святейший правительствующий синод, во главе которого стояло даже не духовное лица, а чиновник – обер-прокурор, а Русская православная церковь стала частью государственной системы империи. Поэтому, когда Грузия вошла в состав Российской империи, в ней институт патриарха тоже был упразднён и грузинская церковь вошла в состав русской на правах экзархата, став частью государственного аппарата. В этих условиях вопрос о регулировании отношений государства с церковью терял смысл.
Так продолжалось до Октябрьской революции, когда в России был создан Священный синод во главе с патриархом, институт которого был восстановлен. Примерно в то же время была восстановлена автокефалия Грузинской церкви, как одной из древнейших христианских церквей мира, и институт патриархов. Но при советской власти государственной идеологией был марксизм-ленинизм и его составная часть – атеизм. Религиозные воззрения противоречили этой идеологии и строжайший надзор за деятельностью религиозных организаций осуществлял Совет по делам церквей и религий при Совете Министров. После развала СССР Грузия взяла курс на развитие демократического общества и, когда встал вопрос о том, как регулировать государственно-религиозные отношения, правительство Шеварднадзе оказалось перед фактом, что в Грузии нет никакой юридической традиции формирования этих отношений, которая подходила бы для современного демократического общества. Заключив соглашение с церковью правительство Грузии: во-первых, на практике подтвердило независимость государства и церкви друг от друга, поскольку соглашение заключается только между независимыми субъектами; во-вторых, ввело деятельность православной церкви в определённые правовые рамки и, в-третьих, сделало это с помощью правового инструмента, полностью соответствующего принципам демократии.
Разумеется, скандал, вызванный заявлением Зурабишвили быстро уйдёт в историю и его заменят какие-то другие события. Но он показывает, что общество располагает достаточным потенциалом, чтобы контролировать отношения с церковью и, в случае нужды, вмешиваться, если события выйдут за пределы демократических рамок.
