Письмо журналистки Ульвии Али из тюрьмы, опубликованное в Jamnews
«Еще даже месяца не прошло с момента моего ареста, но я уже получила несколько новостей о систематически продолжающихся проблемах в стране. Трагические известия о 18-летнем Эльгюне, убитом в Гяндже, о 16-летней девушке, убитой и выброшенной в канал в Сабирабаде, а также о 15-летней девочке, чье тело нашли в Имишли, звучат как тревожный сигнал о том, куда катится наше общество.
Мне стало особенно горько, когда я узнала, что люди, требующие прозрачного расследования смерти Эльгюна, подвергаются преследованиям, давлению и запугиванию со стороны полиции.
Мне горько, потому что, находясь под арестом, я не могу провести полноценное журналистское расследование по этим случаям. В последний раз, будучи на свободе, я провела расследование по делу 13-летней девочки из Агджабеди, ставшей «матерью».
Я детально рассказала про этот случай для широкой публики. После того, как вскрылись детали, генеральная прокуратура отправила дело в суд на пересмотр. Конечно, о результатах этого пересмотра общественности так ничего и не сообщили.
Проправительственные сайты используют подобные случаи лишь ради кликов и рейтингов, игнорируют переживания пострадавших и чаще всего распространяют материалы, обвиняющие саму жертву.
Они изо всех сил стараются представить эти трагедии как следствие «моральных проблем» отдельных людей, отвлекая внимание от того, что корень проблемы — в системе.
Именно в такие моменты особенно остро осознается необходимость независимой журналистики. Независимая журналистика существует для того, чтобы вскрывать гнойные раны общества и предлагать пути их заживления.
Мы годами неустанно говорим об этих проблемах, но государство выбирает стратегию игнорирования: «если проблема не озвучивается — значит, ее не существует». Словно можно замести мусор под ковер и считать, что он исчез. И все это — как будто не замечая зловония, которое уже окутало все вокруг.
Арест независимых журналистов — это часть той самой государственной политики. Поэтому в условиях такого авторитарного режима было бы странно, если бы нас не арестовывали, а не наоборот.
Но те, кто нас сажает, забывают, что мы все равно продолжаем быть голосом общества. Потому что сама тюрьма — это тоже маленький Азербайджан.
В международных отчетах говорится о 365 политических заключенных в стране, но мало кто знает, сколько людей в тюрьмах подвергаются унижению. Как людям «вешают» чужие преступления, как им подбрасывают остатки наркотиков, чтобы закрыть нераскрытые дела, как невиновные становятся «удобными» фигурантами — таких историй множество.
Я всегда была шокирована, когда просматривала приговоры на электронном судебном портале и видела, сколько дел связано с наркотиками. Конечно, никто не отрицает, что такая проблема существует в обществе.
Но уже находясь в заключении, я поняла настоящую причину: если человек арестован по незначительной статье, в «корзине обвинений» автоматически появляется и статья, связанная с наркотиками.
Представьте, насколько это искажает общую статистику. Если человека задерживают с малым количеством вещества, ему «в нагрузку» подбрасывают больше — ведь «цена» крупного объема куда выше.
Наверное, всем знакома ироничная присказка: «Один поймал, другой разделил, третий съел» — а последнему ничего не досталось. Но в коррупционной системе, выстроенной в Азербайджане, достается всем: и тому, кто поймал, и тому, кто сшил дело, и тому, кто «разделил», и даже «тому последнему».
На человеческих трагедиях здесь никто не остается голодным. Система работает настолько отлаженно, что даже исполнители преступлений, «слуги приказа», не пытаются отстраниться и сказать: «Я не хочу в этом участвовать».
Люди бессильны перед этой системой и просто склоняются перед ней, делая то, что «положено» — кормят и того, кто ловит, и того, кто фабрикует дела, и того, кто казнит, и всех остальных.
Я бы назвала то, что с нами происходит, не просто заключением, а скорее изоляцией от общества. Мы же — как шахтеры, опустившиеся в самые глубины общественных проблем, к тем, кого система раздавила и уничтожила. И мы будем говорить об их трагедиях, оставаясь рядом».
