Материал был опубликован на сайте
Hromadske
С начала 2021 года в Украине должен заработать закон о трансплантации и Единая государственная информационная система, которая позволит в автоматическом режиме формировать пары «донор-реципиент». Цель этих нововведений — сделать страну трансплантационно независимой, поскольку такие операции в украинских больницах делали редко, а пациенты были вынуждены стоять в очереди на пересадку органов за рубежом, чаще всего — в Беларуси.
Как работает запущенный Министерством здравоохранения пилотный проект с участием 24 больниц, где уже делают пересадки и сколько стоят такие операции, как развить культуру донорства органов в Украине, и чего по-прежнему не хватает украинской системе трансплантации, чтобы она «догнала» Беларусь, — разбиралось hromadske. Мы выделили главные проблемы и постарались найти пути их решения.
Презумпция несогласия
За время независимости украинские хирурги провели всего 2,5 тыс. трансплантаций при потребности 5 тыс. в год. Для сравнения: только за 2019-й во Франции
выполнили
5 910 трансплантаций, в Испании — 5 449, а в Беларуси, куда обычно ехали украинские пациенты, 531. Большая часть этих пересадок была выполнена не от живых доноров, это так называемые «трупные трансплантации», когда используют органы умершего человека.
Во всех этих странах действует презумпция согласия: каждый гражданин автоматически соглашается с тем, что после смерти он может стать донором, если не написал отказ. Такая система позволяет врачам не спрашивать разрешения у родственников умершего, чтобы изъять и пересадить его органы. «Отказников» вносят в специальный реестр.
В Украине, напротив, действует презумпция несогласия — когда после смерти человек по умолчанию не согласен быть донором органов, и разрешение на это могут дать только его родственники. На практике это случается редко. Одна из причин — отсутствие в обществе культуры этого вида донорства.
Впрочем, есть немало стран, где также действует презумпция несогласия, но граждане при жизни могут указать, что готовы отдать свои органы на пересадку. В США, например, потенциальный донор регистрируется в специальном реестре своего штата, сообщает о своем решении родственникам, а отметка о согласии ставится в его водительских правах. Штаты долгие годы занимают лидирующую позицию в рейтинге стран, где делают самое большое число пересадок: в 2019-м там было
проведено
40 621 трансплантаций.
В Украине после изменений в законодательстве система трансплантации должна заработать по аналогичной модели: каждый украинец сможет официально заявить о своем согласии стать донором органов после смерти.
Операция «Закон»
Закон о трансплантации в Украине существовал с 1999-го, однако медики редко брались за трупные пересадки органов. В частности потому, что после таких операций им могла грозить уголовная ответственность:
«143 статья Уголовного кодекса создавала большие риски для врачей-трансплантологов, —
рассказывает генеральный директор Директората высокотехнологичной медицинской помощи и инноваций Василий Стрилка.
— Их могли безосновательно привлечь к ответственности. Условно говоря, не в том месте поставленную запятую правоохранители могли трактовать как нарушение порядка трансплантации. Все это отнимало у врачей желание заниматься трансплантацией».
В 2018-м в Верховной Раде приняли закон «О применении трансплантации анатомических материалов человеку», который должен был урегулировать эту сферу. Он предусматривал прижизненное согласие донора на пересадку после смерти: предполагалось, что с января 2019-го заработает Единая государственная информационная система, своего рода «банк органов», где будут данные о людях, готовых стать донорами, и о пациентах.
Любой совершеннолетний гражданин должен написать заявление о согласии, которое хранится у семейного врача, в больнице, где делают трансплантацию, или у трансплант-координаторов. Эти специалисты должны были документировать в системе волю потенциальных доноров, искать органы в рамках, разрешенных законодательством, проверять, может ли пациент, который находится в критическом состоянии, после смерти мозга стать донором органов. Это позволило бы оперативно наполнять данными Единую государственную информационную систему.
Отметка о даче согласия или несогласия на посмертное донорство по желанию должна была вноситься в паспорт гражданина Украины или водительские права.
Энтузиасты от медицины
Но оказалось, что система здравоохранения не готова к переменам: трансплант-координаторов за два года после принятия закона обучить не успели. Лишь
в этом году в сентябре Кабмин принял решение создать Центр трансплант-координации при Минздраве, задача которого — организовать работу с больницами, у которых есть лицензия на пересадку органов и костного мозга.
Еще одна проблема — нехватка оборудования для диагностики смерти мозга — газоанализаторов. Во всем мире полная смерть мозга — главный критерий, на который ориентируются врачи, ведь после этого у умершего еще некоторое время могут поддерживать кровообращение, дыхание и другие процессы, которые можно трактовать как признаки жизни. Но в украинских реанимациях эта процедура пока не стала привычной частью работы врачей.
«Когда мы спросили у больниц — почему вы этого не делаете, в 80% случаев нам ответили, что у них нет оборудования (газоанализаторов — ред.). А в 20% больниц сказали, что не хотят этого делать. Мол, никто не делает — и мы не будем», —
говорит основатель общественной организации «Движение за трансплантацию» Юрий Андреев.
С тем, что такая проблема существует, согласен и Василий Стрилка:
«Когда к нам приезжали ключевые специалисты по трансплантации ВОЗ, мы у них спрашивали: как у вас врачи диагностируют смерть мозга, как вы их заставляете? Они не понимали вопроса и отвечали, что это их обязанность. Наша задача, чтобы и наши врачи воспринимали это как долг без какой-либо привязки к трансплантации»,
— говорит Стрилка.
Пока же решено в каждой области сформировать специальные бригады для диагностики смерти мозга в районных больницах, где нет газоанализаторов. Они начнут работать уже в этом году. Василий Стрилка настроен оптимистично, он считает, что благодаря всем этим переменам Единую государственную информационную систему удастся полноценно запустить с 2021-го. Пока же пациенты стоят в листе ожидания каждого медучреждения, где им вероятно могут сделать операцию. И разрешение на пересадку органов все еще зависит от родственников умершего.
По словам Максима Овечко, возглавляющего во Львовской клинической больнице Центр трансплантологии, смерть мозга должны констатировать во всех реанимациях, не только в отдельных центрах, как это происходит сейчас, — в Ковеле, Львове, Киеве.
«Каждый день в тысячах больниц есть потенциальные доноры, которые могли бы спасти десятки и сотни жизней. Но пока это все держится на энтузиазме врачей»
, — говорит он.
Один из таких энтузиастов — Олег Самчук. Сегодня он руководит Львовской клинической больницей скорой помощи, а до недавнего времени работал в Ковеле. Именно там в конце 2019-го под его началом впервые за 15 лет пациенту пересадили сердце. Это была трупная трансплантация, согласие на операцию дали родственники умершего.
Сегодня львовская больница — одна из 24 медучреждений, которые присоединились к пилотному проекту Минздрава Украины.
«За это время мы сделали восемь семейных и посмертных пересадок почек, одну пересадку поджелудочной железы и две — сердца»,
— рассказывает о своих достижениях Олег Самчук.
Команда львовской больницы специализируется на пересадке почек, поэтому на трансплантацию остальных органов к ним приезжают бригады из других медучреждений.
Недостаток трансплантологов — еще одна проблема, которая стопорит запуск реформы, но ее врачи пытаются решать своими силами, обмениваясь опытом и поддерживая коллег.
Сорвал джекпот
Виктор Бурковский стал третьим пациентом, которому за последние 15 лет в Украине пересадили сердце. Его оперировали во львовской больнице в июле этого года, с трансплантацией коллегам помогли врачи киевского Института сердца. В Киеве Виктор обследовался и значился в листе ожидания на пересадку. То, что в свои 57 лет он получил второй шанс, — заслуга и врачей, и пилотного проекта, и стечения обстоятельств.
Впервые Виктор узнал о том, что у него больное сердце, когда проходил очередную медкомиссию. В 2014-м оказалось, что мужчина переходил на ногах инфаркт. Врач запретил ему работать. В 50 лет Виктор, который всю жизнь был машинистом и участвовал в ликвидации аварии на ЧАЭС, ушел на пенсию.
Однажды он заболел бронхитом, долго не мог его вылечить, сильно кашлял. Когда сдал анализы и сделал эхокардиографию сердца, оказалось, что у него развилась ишемическая кардиомиопатия: сердце было увеличено в три раза, он нуждался в пересадке.
Речи о том, чтобы оперироваться в Украине, не было. В больницах преимущественно пересаживали органы от родственных доноров — почки или печень. Трупных трансплантаций делали лишь несколько в год. Пациентов обычно отправляли на операции за границу — в Беларусь, Индию, Турцию или Германию по государственной программе от Минздрава «Лечение украинцев за рубежом».
В 2018-м Виктор стал в очередь на трансплантацию сердца в Беларуси. Впрочем, за два года ему так ни разу и не позвонили, хотя за это время в той же больнице пересадили сердца более 30 украинцам.
Надежда на новое сердце таяла, а его состояние ухудшалось.
«Я не мог сам завязать шнурки, почистить зубы, подняться на пятый этаж, спал в кресле сидя, обложившись подушками»,
— вспоминает он.
В июле Виктору позвонила его врач и спросила, готов ли он ехать на операцию во Львов. Спустя несколько часов Виктор с женой и братом были в клинической больнице скорой помощи:
«Я помню, как меня завезли в операционную, где рядом лежал донор. А дальше начала действовать анестезия».
Виктор знает, что донор был его ровесником, работал на стройке, где упал с высоты.
В реанимации врачи констатировали у мужчины смерть мозга, но остальные органы еще работали, поэтому он мог стать потенциальным донором и спасти еще три жизни. Мать и сестра умершего дали разрешение на трансплантацию.
«Врачи говорили, что я сорвал джек-пот. Такое редко бывает, чтобы у донора и реципиента, кроме группы крови, совпадал и рост, и вес, и возраст, ну все!»,
— говорит он.
Когда Виктор пришел в себя после операции, то сразу почувствовал себя лучше: начал дышать полной грудью, не задыхался, мог спать. Реабилитацию он проходил уже в Институте сердца.
Виктор стал одним из первых пациентов, который получил новое сердце благодаря тем изменениям, которые начали внедрять в Украине. Если бы не пилотный проект, возможно, мы бы с ним не встретились: после пересадки врачи сказали, что ему оставалось жить три месяца.
«У меня нет старых документов, —
признается он. —
Справки, заключения врачей и медицинскую карточку я сжег сразу после операции. Завел все новое. Решил: новое сердце — новая жизнь».
По словам главы львовской больницы Олега Самчука, таких операций, как у Виктора Бурковского, могло быть больше. Он надеется, что Единая государственная информационная система, наконец, заработает:
«Тогда будет и качественный подбор пары донор-реципиент»
.
Лечиться дома
Отлаженная система трансплантации в Украине могла бы спасать намного больше жизней, а также экономить бюджетные средства, ведь все это время за пересадку органов государство платило зарубежным клиникам. А расценки там год от года растут.
В 2019-м на программу «Лечение украинцев за рубежом» из государственного бюджета выделили 1,89 миллиарда гривен (около $67 миллионов). Более 90% из этих средств пошли на оплату операций по трансплантации органов и костного мозга. Беларусь за пересадку органов 253 украинцам получила из этих средств $15 миллионов — самую большую сумму с 2016 года.
По тарифу, утвержденному украинским Министерством здравоохранения, Виктору Бурковскому во Львове сделали операцию стоимостью около 600 тысяч гривен ($21,1 тыс.). В Беларуси такая операция для иностранцев обойдется в пять раз дороже.
По словам Олега Самчука, их больница недавно получила деньги за все ранее проведенные операции. Так, почка стоила 330 тысяч гривен ($11,6 тысяч), печень была 800 тысяч ($28,2 тысячи), а должна стать около 2 миллионов гривен ($70,6 тысяч). Поджелудочная — 1 миллион гривен ($35,3 тысяч).
«Эти средства останутся на зарплаты врачам и на финансирование больниц в Украине. Мы должны прекратить финансировать иностранные больницы»
, — говорит Самчук.
И все же, дороговизна трансплантаций за рубежом — не самая большая проблема. Дело в том, что не все пациенты могут дождаться донора. Они умирают, стоя в листах ожидания; бывает и после того, как Минздрав перечисляет деньги на их трансплантацию. Обычно в такой ситуации деньги остаются на счету больницы для других пациентов из Украины.
«В 2018-2019 годах мы перечислили деньги в Беларусь на лечение наших пациентов. Более 250 человек до сих пор стоят в листе ожидания»,
— рассказывает Василий Стрилка.
Не у всех есть драгоценное время, чтобы дождаться своей очереди.
Так, 35-летней Надежде Коломиец делали операцию по пересадке почки в Беларуси в 2015 году. Она заплатила за нее сама.
«У нас с братом была врожденная болезнь почек. В детстве она нас не беспокоила. А в старшем возрасте мы начали болеть. Когда брат умер, я поняла, что то же самое может ждать и меня», —
рассказывает Надежда.
Родственники для трансплантации не подошли. Она начала ходить на диализ, процедуру очистки крови. Каждый раз, вспоминает она, это была борьба — чтобы ей поставили тщательно продезинфицированный после предыдущего пациента аппарат, чтобы медсестры все сделали правильно, чтобы иглы были тонкими. И так четыре года, пока Надежде не позвонил врач из Минска. За время, пока она стояла в очереди, стоимость выросла почти вдвое — с $30 тыс. до $65 тыс..
«Мы нашли эти деньги, но это было очень трудно. Это был значительный финансовый удар для нашей семьи»,
— говорит Надежда.
С каждым годом растет не только стоимость операций, в зарубежных клиниках берут все меньше иностранцев и в первую очередь оперируют своих. В этом году, по информации Минздрава, в Индии украинцам пересадили лишь два легких вместе с сердцем. А в 2019 году там сделали семь трансплантаций сердца, в 2018-м — 12, а в 2017-м — 10 операций.
Культура донорства
По словам активистов, в СМИ все реже появляются материалы о черной трансплантологии, эта тема перестает быть «страшилкой». Основательница общественной организации IDonor Ирина Заславец считает, что украинцы готовы к донорству:
«Согласно опросу, который проводила социологическая группа «Рейтинг» в 2018 году, почти 63% украинцев ответили, что они поддерживают принятие закона о трансплантации. Это вдохновляет».
А по данным всеукраинского исследования общественного мнения компании Ukrainian Sociology Service, из 1200 опрошенных реципиентов 31% сказали, что они готовы стать донорами после смерти.
«Пока у нас не работает единая система, мы должны обдумать, принять решение для себя и озвучить его своим родным — хотим мы после смерти стать донором для других людей или нет»,
— говорит Заславец.
«Когда дело доходит до этого тяжелого этапа — разговора с родными (об изъятии органов после смерти близкого) — в большинстве случаев они готовы помочь. Когда они слышат, что несмотря на их горе, они (родственники — ред.) могут спасти одну-две-три жизни, то соглашаются»,
— говорит Максим Овечко.
В мире принято оценивать уровень посмертного донорства органов по количеству согласных на 1 млн человек. Среди 50 самых активных стран — Испания, чей подход в ВОЗ
считают
образцовым. Там на 1 млн граждан в 2019-м
было
49,6 доноров органов. В Германии этот показатель составляет всего 11,2 на 1 млн. В Украине — 0,1.
Испания, успех которой изучают многие страны и который в мировой трансплантологии
получил
название «Испанская модель», шла к такому показателю не один десяток лет. Закон о трансплантации там появился в 1979 году. Но в последующие 10 лет это не принесло особых результатов. И лишь в 1989-м была создана Национальная организация по трансплантологии, введена должность трансплант-координаторов. Большинство этих специалистов были врачами и медсестрами. Именно благодаря их работе в больницах и клиниках, умению выстраивать общение с родственниками умершего, которые несмотря на презумпцию согласия имеют право запретить изъятие органов, система трансплантации начала работать. Как результат — рост посмертного донорства органов, и с каждым годом этот показатель в стране растет.
Украине понадобится еще немало времени и усилий всех, кто вовлечен в систему трансплантации, чтобы такие пациенты, как Виктор Бурковский, перестали быть исключением из правил.
«Сейчас все — хожу и в парк, и кругом. И на базар. Потихоньку. Мне надо проходить 3 км в день, так сказали врачи. Надо двигаться, чтобы все адаптировалось»,
— рассказывает он.
То же самое о системе трансплантологии в Украине говорит и Олег Самчук — надо двигаться:
«Должен запуститься словно ядерный реактор, это необратимые изменения. И потом эти операции, трансплантация — обычная работа врачей-хирургов, урологов, травматологов, повседневная, ничего особенного».
При поддержке «Медиасети»
