19 июля в Тегеране состоялась встреча глав России, Турции и Ирана – государств инициаторов астанинского процесса, начатого в 2017 году с целью мирного урегулирования в Сирии. Правда особых успехов добиться не удалось. Да и России сегодня не до войны в Сирии.
Тем не менее, во время саммита, президент Путин заявил о необходимости уничтожения в Сирии ИГИЛ и других террористических группировок, отметив “деструктивную роль западных стран во главе с США, которые всячески поощряют сепаратистские устремления в отдельных регионах республики”. Вопрос о терроризме поднял и президент Эрдоган, но традиционно сделал акцент на курдских формированиях.
По итогам саммита было принято совместное заявление, подтверждающее суверенитет и территориальную целостности Сирии, как и настрой на сотрудничество в урегулировании конфликта. Кроме трёхстороннего саммита Путина с лидером Ирана Ибрахимом Раиси и президентом Турции Реджепом Эрдоганом были проведены и двусторонние встречи. Именно к ним было приковано основное внимание прессы, поскольку нет сомнений, что спектр обсуждавшихся вопросов был намного шире, чем ситуация в Сирии или проблема вывоза украинского зерна.
Надо сказать, что отношения между странами-участниками встречи в Тегеране далеки от идеальных. Правда, сама Россия испортила отношения с Ираном, несмотря на полученную оплату, заморозив на время поставки комплексов С-300 из-за резолюции Совета Безопасности ООН. Но в Тегеране не хотят об этом вспоминать, поскольку Иран стремится войти в организацию БРИКС, в составе которой находятся Россия, Бразилия, Индия, КНР, ЮАР.
Россию привлекают в Иране экономические перспективы, особенно транспортный коридор “Север-Юг”. Рост товарооборота между Ираном и Россией в 2021 году вырос по сравнению с 2020-м на 81,7% и таким образом обе страны надеются смягчить последствия санкций. Поэтому увеличение грузопотока через Каспийское море или инвестиции в нефтегазовую сферу Ирана — вопросы, которые, при благоприятных обстоятельствах, могут осуществиться в будущем. По итогам саммита, в онлайн-режиме, “Газпром” и Национальная иранская нефтяная компания подписали меморандум о взаимопонимании и заключили сделку на $40 млрд, о разработке двух газовых и шести нефтяных месторождений. Кроме того, обе страны заинтересованы в наращивании расчётов в национальной валюте, с целью преодоления доминирования доллара. Идут разговоры об объединении национальных платёжных систем “Мир” и “Шетаб”. Обсуждается и более фундаментальная перспектива заключения соглашения о зоне свободной торговли с ЕАЭС. Российские бизнесмены хотели бы развивать отношения с Ираном, но говорят о препятствиях — разнице деловых культур, проблеме с банковскими перечислениями, ненадёжной логистике, бюрократических помехах. А пока крупнейшим проектом России и Ирана является сооружение АЭС “Бушер”. Кроме того, в 2021 году начал осуществляться проект создания тепловой электростанции “Сирик”, с привлечением российского госкредита.
В целом, президент России посетил Иран на фоне санкций, и эксперты расценивают визит, как ответ на, почти совпавшую по времени, поездку президента США на Ближний Восток. Немного по-другому выразился представитель СНБ США Джон Кирби заявивший, что “этот визит показывает степень изоляции президента Путина и России, которая теперь должна обратиться к Ирану за помощью”.
Без сомнения, в Тегеране обсуждались и вопросы военного характера. По утверждению помощника президента США по нацбезопасности Джейка Салливана, Иран может передать России до 300 беспилотников Shahed-191 и Shahed-129 и обучить российских военных их применению. Но в российской делегации отрицают, что вопрос о беспилотниках обсуждался. Свои интересы есть и у Ирана, который хотел бы стать региональным хабом для экспорта зерна и другой сельхозпродукции из РФ в третьи страны. Но Иран особо заинтересован закупкой у Москвы военной продукции — ремонтно-диагностического оборудования, средств радиомониторинга, комплексов радиотехнической разведки, ракетных катеров, корветов, кораблей на воздушной подушке. Он также нуждается в модернизации трёх подводных лодок класса “Кило” (собирательное обозначение, принятое в NATO для российских подводных лодок проектов “Палтус” и “Варшавянка”), считающихся самыми тихими из существующих дизель-электрических подводных лодок. Помимо этого, говорят о заказе у России новых подлодок проекта “Варшавянка”, истребителей Су-30, Су-35СЭ, МиГ-29СМТ и модернизированных штурмовиков Су-25. Также, Иран намеревается заказать модернизацию парка танков Т-72, купить до 350 новых танков Т-90С и боевых машин пехоты.
Однако полноценным партнёром России Иран сделала война в Сирии, хотя на сирийском направлении их отношения не лишены противоречий, которые обе стороны избегают афишировать. Это, например, касается использования сирийской территории как плацдарма против Израиля, что ожидаемо вызовет ответную реакцию Тель-Авива. И так уже израильтяне обвиняют российских военных в предоставлении иранцам слишком большой свободы действий в Сирии. А в Сирии и Иране наоборот, считают, что Россия должна бы более решительно противостоять израильской активности. И это не единственное препятсвие в развитии российско-иранского военного сотрудничества. Иран испытывает дефицит валюты и предпочитает оплачивать российское оружие сырой нефтью. России это невыгодно. Москву настораживает и интерес Тегерана к военным технологиям, которые могут быть использованы без российского контроля, что приведёт к неминуемому недовольству Израиля, Саудовской Аравии и других противников Ирана, не говоря уж о США.
Особо чувствительной темой для Ирана является Азербайджан. Ещё в конце 2021 года глава МИД Ирана Хосейн Амир-Абдоллахиан, угрожавший разрушить Тель-Авив и Хайфу, посетив Москву, говорил Сергею Лаврову, что Тегеран не потерпит “изменения карты на Кавказе”, имея в виду военные учения Баку с участием иностранных государств. Он пояснил свои слова фразой: “У нас есть серьёзная обеспокоенность по поводу присутствия террористов и сионистов в этом регионе”. Список претензий Тегерана к Баку дополнил депутат парламента Ирана Махмуд Бегаш, заявивший, что речь идёт не только об Израиле: “Если турецкая авантюра и поведение Азербайджана продолжатся, то мы вернём Нахчыван и Нагорный Карабах главному владельцу – Ирану”.
Все эти факты говорят о том, что правительство Ирана видит геополитическую ситуацию по своему. Особенно, если учесть, что Иран может выиграть от антироссийских санкций, заняв её место на рынке углеводородов. Кроме того, возможно, правящая элита Ирана считает, что западные страны редко втягиваются в два внешних кризиса одновременно и, поскольку война в Украине заставила США снизить внимание к антииранским санкциям, это может способствовать завершению переговоров по иранской атомной программе, которые Тегеран хочет завершить максимально быстро. В правительстве Ирана опасаются, что, при определённых обстоятельствах, Россия может пойти на компромисс в вопросе ядерной программы Ирана, в ответ на компромисс Запада в украинском кризисе.
Что касается Турции, интерес к ней России основывается на том, что газовые трубопроводы через её территорию приобрели особое значение для транспортировки газа в Европу. Кроме того, Москва заинтересована в расширении торговых отношений с Анкарой в области высокотехнологичной и фармацевтической продукции, товаров легкой и пищевой промышленности. К тому же, Турция заняла активную позицию по российско-украинскому урегулированию, предоставила свою территорию для переговоров и даже предлагала организовать встречу президентов России и Украины. Но, при этом, эксперты спорят о том, как могут измениться российско-турецкие отношения после согласия Анкары на вступление Швеции и Финляндии в НАТО.
В “Стратегической концепции — 2022”, принятой на Саммите НАТО в Мадриде, Россия названа наиболее значительной и прямой угрозой его безопасности. Некоторые аналитики считают, что если это возврат к “холодной войне”, то Турция приобретает для НАТО значение, которое имела в ту эпоху.
Выгоды экономического сотрудничества, которыми завуалированы глубинные противоречия, не могут обеспечить устойчивость российско-турецких отношений. И критика США из Анкары не означает автоматическое совпадения позиций Турции и России по международным вопросам. Они придерживаются различных подходов к Нагорно-Карабахскому урегулированию или ситуации вокруг Турецкой Республики Северного Кипра. Не говоря уж о вооружённом противостоянии в Сирии и противоречиях в видении политических перспектив Ближнего Востока и Центральной Азии в целом. После отделения Крыма, к этому добавились разногласия по его статусу.
Особо надо отметить, что война в Украине оттеснила на задний план проблемы Южного Кавказа, но они никуда не исчезли. Политику Турции в этом регионе Москва рассматривает не только в контексте внешнеполитических амбиций Анкары, но и как активность Запада в целом. Россия, в состав которой входят 7 субъектов на Северном Кавказе, связывает процессы на Южном Кавказе с внутриполитической повесткой, включая и сферу безопасности. Особенно с тех пор, как Кавказом заинтересовались представители ИГИЛ или Аль-Каиды. Не стоит забывать и проблему Армении, которая вместе с Россией состоит в ОДКБ и ЕАЭС, а основной задачей 102-й российской военной базы в Гюмри является охрана армяно-турецкой границы.
Отдельным вектором, определившим переговоры в Тегеране, являются турецко-иранские отношения, в которых элементы сотрудничества и потенциального конфликта переплетены настолько тесно, что иногда с трудом удаётся сохранять балланс. Турция в значительной степени зависит от иранской нефти и газа, а Иран от импорта турецких товаров. К тому же, обе страны настороженно относятся к курдскому сепаратизму и с антипатией к Саудовской Аравии, с которой соперничают за влияние на Ближнем Востоке (хотя в этом вопросе они соперничают и друг с другом). Но за этими совпадениями интересов скрывается ряд проблем, указывающих, что сотрудничество между странами носит скорее тактический, чем стратегический характер. Прежде всего, Турция остаётся членом НАТО, и следовательно, союзником США. У Тегерана нет уверенности, что, в случае вооружённого конфликта, Турция примет сторону Ирана против США. Да и в Сирии Тегеран и Анкара противостоят друг другу. Но больше всего Тегеран беспокоит основанная на идеологии пантюркизма политика Анкары в отношении Кавказа и Центральной Азии. Кстати говоря, Россию тоже.
И Иран, и Турция, и Россия стремятся осуществлять свою политику. Все три страны балансируют на грани соперничества и сотрудничества, ощущая одновременно и разницу интересов, и необходимость партнёрства. Поэтому это сотрудничество носит скорее ситуативный характер. Особенно потому что все три страны претендуют на роль, минимум регионального лидера, и их геополитические интересы зачастую сталкиваются в одних и тех же регионах.
